Темное прошлое В.В.

[rjhjktr]

4 глава

Музыка становилась все громче и громче. Это начало раздражать, Сева попытался выключить приемник и… проснулся. Звонил мобильный телефон, старательно выводя «Апофеоз» Чайковского. Сотовый лежал на столе рядом с кроватью, Сева потянулся к надрывающемуся телефону. Звонил Тима. В уголке парень краем глаза замечает время: 2:07. Простите, но… Какого хрена?! Он уснул меньше часа назад.
- Алё… - хрипит в трубку Всеволод.
- С Новым годом! – радостно орет Тима.
Сева, морщась, отнимает от уха телефон, отводя его на приличное расстояние. Потом снова приближает к себе.
- И тебя с Новым годом… Это все, что ты хотел сказать?
- Нет, не все. Ты чего такой грубый?
- Я спал, - признался Сева.
- Что ты делал? Спал?! Да как ты можешь спать в такое время?!
- Я устал. Вырубился быстро, еще часа не прошло, как я лег.
- А-а-а… - с грустью протянул Тима. – Ну ладно, спи тогда. Извини, что разбудил…
- Подожди, - поспешно проговорил Сева, - говори уже, чего хотел.
- Я хотел, чтобы ты с нами гулять пошел, - откликнулся Тима.
- С кем, с вами?
- Со мной, Мишкой, Деном, Кириллом, Женьком, Викой и Машкой.
- Веселая у вас подобралась компания, - ответствовал Сева.
- Ну, так что? – ждал ответа Тима. – Ты с нами?
- С вами, - вздохнул Сева.
- Молоток! – похвалил Соловьев.
- Когда и где встретимся?
- Мы сейчас к твоему дому подгребем.
- Чего? – изумился Василевский. – Я думал, завтра…
- Нет, сейчас…
- Ладно-ладно, хорошо. Минут через 20 буду готов.
- Отлично! Мы будем ждать у подъезда. Я тебе смс кину, когда подойдем, чтоб ты выходил.
- Хорошо, пока.
Сева положил телефон обратно на стол и сел на кровати, протер глаза, потянулся. Похоже, сегодня ему уже не дадут отдохнуть. Ну что ж, он завтра отоспится. Сева встал и пошел в ванную. Умывшись и одевшись, он прошел на кухню, выпил воды и взял банан из большой вазы с фруктами. Еще до того, как Сева лег спать, его родители ушли в гости к друзьям, а он отказался, пусть повеселятся.
А теперь, похоже, шанс повеселиться есть и у него. Сева вернулся в комнату, на ходу жуя банан. Взял телефон. Он показывал 2:28 по местному времени. И тут же пришло сообщение: «Мы ждем внизу». Сева сунул телефон в карман джинсов, в один присест уговорил свой банан и пошел выбросить кожуру и в туалет, подумать. А еще через несколько минут он спустился к ребятам.
Сева вышел на крыльцо. Похоже, умный, точнее наученный, Тима прислал смс раньше, чем ребята подошли на самом деле, ибо они только подходили к подъезду. Сева улыбнулся. Ну, Соловьев, хитрюга! Василевский помахал им:
- Привет! Всех с Новым годом!
Ребята наперебой стали выкрикивать поздравления. Василевский спустился, и на него налетели девчонки с объятиями и поцелуями.
Вика и Маша были Севиными и Тимиными одноклассницами, а теперь они еще ходили и с почетными званиями любимых девушек Миши и Дениса соответственно. Они познакомились у Тимы на дне рождения и как-то само собой все получилось. Особенно рад был такому повороту событий Михаил, после той «неудачи» с Севой.

Сначала ребята пошли к Дворцу культуры «на елку», наблюдали за салютом и сами запускали петарды. Потом компания нашла неподалеку тихий дворик, где каталась с горы, качалась на качелях и вообще просто развлекалась. А потом Сева предложил пойти к нему попить чайку. Родители предупредили, что ушли до утра, так что не нужно было волноваться, и ребята пошли к Василевскому.
По дороге компания зашла в круглосуточный магазин и затарилась пивом. «По жестянке на рыло», как выразился Женек, он же и угощал, потому что у него был день рождения. «Такая вот неприятность», по его же словам. Его день рождения был 31-го декабря, но он как-то не заморачивался и, как сам он говорил, не отделял его от Нового года. Тем более, ему даже младший брат завидовал, говоря: «Повезло ему, у него день рождения пройдет, а на следующий день у него опять в том же году день рождения». Ну, как-то так.
- Жень, а ты чего не предупредил, я бы тебе подарок купил… - начал было Сева, но Женя решительно его перебил.
- Ой, ну хватит уже! Какие подарки? У меня этих подарков каждый год выше крыши, честное слово. А тебе так скажу, пустишь к себе на рюмку чая – это и будет твой мне подарок, договорились?
Всеволод усмехнулся:
- Договорились.
Остаток пути ребята пели, точнее, орали песни, какие только знали, мешая в одну кучу Чижа, Сплина, Цоя и какую-то голимую попсу. Многие к тому же отметили, что у Василевского неплохие вокальные данные. Единственный минус заключался в том, что если не знать, что поет парень, то точно подумаешь на девчонку. Хотя, кто сказал, что это минус?
- Прямо как евнух, - как обычно, не подумав, брякнул Мишка.
- За евнуха ответишь! – вдруг вспылил Соловьев, которому пиво, похоже, уже ударило в голову.
- Тима, перестань! – тут же осадил его «певец». – Не надо, все нормально.
- А, по-моему, у него голос больше на Витаса похож, правда, Вик? – попыталась сгладить ситуацию Маша.
- Правда-правда, - закивала подруга.
- Ну, все, Сева, будешь ты у нас теперь Витас! – рассмеялся Денис, хлопнув того по плечу.
За ним расхохоталась и вся компания, и все как-то само собой утряслось.

У Василевского в квартире пахло хвоей и мандаринами, - традиционные запахи Нового года. Небольшая живая ель оказалась в гостиной, где и было предложено окопаться, так как там было предостаточно места. Пришлось, правда, донести из кухни несколько стульев, но это ничего.
Расположившись в зале со всем комфортом, ребята решили для начала поиграть в безобидную викторину, а потом Кирилл предложил перекинуться в карты.
- А под это дело неплохо бы и выпить чего-нибудь покрепче! – подмигнул неугомонный Мишка.
Сева сначала попытался отговорить ребят пить, но под натиском большинства уступил и побрел к бару (такому небольшому шкафчику на кухне). Там обнаружилось одно неоткрытое шампанское, две бутылки красного вина, початый коньяк и наполовину пустая бутылка водки. Также в уголке затесался почти выпитый кагор и какая-то вонючая хрень без этикетки типа бальзама или настоя.
Сева скрепя сердце взял одну винную бутылку и вернулся к ребятам.
- А покрепче ничего не было? – спросил Соловьев, беря у Севы вино и вчитываясь в этикетку.
- Думаю, этого будет достаточно.
- А ты не думай, Сев, ты делай, - отозвался Тима. – Давай, рюмашки неси.
- Ой, Сев, а мы с Машей вино не будем, - встряла Вика. – Можно нам кофе?
- Конечно, - кивнул Всеволод. – Вам молотый или растворимый? С молоком или сахаром?
Вика попросила молотый кофе с сахаром, а Маша просто растворимый без каких-либо добавок.
- Вот, ребят, берите с девчонок пример! – попытался вразумить парней Василевский.
- Вот сам своё кофе и пей, - недовольно отозвался Михаил.
- Это он, - буркнул Сева.
- Кто он? – не понял Мишка.
- Кофе мужского рода, - пояснил Сева и вышел.
- А какая разница? – Миша недоуменно уставился на друзей.
- Да отличник, что с него взять? – пожал плечами Тима.
Вернувшись на кухню, Сева начал заваривать кофе для девчонок. А пока он поспевал, Сева решил позвонить родителям и предупредить, что у него гуляют друзья. Раньше он как-то об этом не подумал, но теперь, когда праздник жизни медленно, но верно превращался в обыкновенную попойку, стоило подстраховаться. Лучше звонить папе. Тем более, он без разрешения уже посягнул на вино. Папа, конечно, разрешит, но нужно же хотя бы для приличия спросить.
- Да! Я слушаю!
- Привет, пап, вы у дяди Леши?
- Да, у тебя что-то случилось? – тут же забеспокоился папа.
- Нет, все нормально, - поспешил успокоить его сын. – Я просто хочу предупредить: ко мне друзья пришли. Можно нам твой бар ограбить?
- Можно, только осторожно! – рассмеялся папа. – Сколько вас человек?
- Со мной восемь.
- Ничего себе! Ладно, возьмите шампанское. Там еще вино было… Только вы уж водку не пейте и мамин кагор не берите.
- Хорошо, спасибо. Пап, слушай, - вдруг решил уточнить Сева, - а можно нам, если что, твой коньяк попробовать?
- А вы не упьетесь? Ну ладно, по рюмочке максимум.
- Спасибо огромное!
- Мы утром вернемся, и чтобы нашли квартиру в целости, а тебя в адекватном состоянии, понял?
- Понял, пап. Пока.
В общем, Сева также принес ребятам и бутылку шампанского, за что получил от присутствующих похвалу. Девочки согласились его пригубить. За этим последовало предложение заодно и поесть, и девчонки вызвались помочь на кухне. Короче, гости пили, ели, веселились…
Когда возникла мысль опять «послать гонца», Сева нерешительно промямлил:
- Эм… Папа разрешил еще коньяк попробовать…
- Так что же ты молчал? – возопил Михаил. – Неси его сюда!
- А нам плохо не станет? – засомневался Денис.
- Коньяк сочетается со всеми выпитыми ранее напитками, - со знанием дела возразил Михаил. – Кстати, девчонкам можно по три капли в кофе добавить, если он у них без молока.
Кофе, к счастью, был без молока. Маша вначале попыталась возразить, но Михаил «успокоил» ее, что с трех капель ничего не будет, и что не стоит путать капли с «булями». Как тут же пояснил Миша, это от слова «буль-буль». И Мария сдалась. Капнув коньяк в кофе, Мишка наполнил рюмки парням.
После дегустации Сева тут же опечалил парней известием, что больше нельзя. Тогда Женька предложил все-таки сгонять до магазина, на что Сева, немного посомневавшись, предложил открыть еще одну винную бутылку из бара, но на этот раз последнюю. Все согласились. Коньяк снова был спрятан, а вино открыто.

Но Мишке с Тимой этого вина все равно оказалось мало, и они вдвоем метнулись в ближайший круглосуточный за водочкой объемом 0,5.
Алкоголь снова шел на ура. Сева с девочками водку пить отказались, а Кирилл выпил одну рюмочку чисто за компанию. В основном налегали на спиртное Тима и Миша. Но если в Мишку уходило и так же быстро выветривалось, то за Тиму Сева искренне переживал. Сам-то он один бокальчик вина цедил по капельке (естественно, он был не первым, но по сравнению с Тимофеем он вообще не пил). Тем более, за Мишкой следила Вика, и так сказать, блюла обстановку, в то время как Маша следила за Денисом. За Женькой тоже наблюдали: Кирилл решил взять на себя такую ответственность. А Севе осталось беспокоиться за Тимофея.
- Тим, может, тебе уже хватит, а? – перехватил руку Соловьева Всеволод, когда тот попытался заново наполнить свою рюмку.
- Слушай, ты чего, моя жена? – разозлился уже изрядно наклюкавшийся Тимофей, вырываясь из слабых рук Севы.
Похоже, теперь Василевский по-настоящему вспылил:
- Нет, блин, любовница!
Присутствующие, расценив это как шутку, рассмеялись, только этим двоим было не до смеха. Тима поднялся из-за стола, Сева последовал за ним.
- Ребят, вы куда? – забеспокоился Денис.
- Мы на минутку, - буркнул Соловьев.
Народ остался в гостиной, а они вдвоем ушли в дальнюю комнату, которую Севина мать использовала как гладильную. В комнате было навалено много белья, как отглаженного, так и мятого. У одной стены стояла разложенная гладильная доска, на которой пристроился утюг, а у противоположной стены на маленькой тумбочке установили небольшой телевизор, чтобы не было скучно во время глажки. Но сейчас парни не обратили на это никакого внимания.
- Ты, чертов идиот! – зашипел Соловьев. – У меня на тебя уже минут десять стоит – будь здоров! Не усугубляй положение.
- И когда это у тебя встать успел? – деланно удивился Сева. – Между рюмкой вина и стопкой водки?..
- Е**ло завали! Ща я тя так оттрахаю, неделю присесть не сможешь! И мне плевать, что там другие подумают или скажут, понял?!
Ну вот, уже оскорбления… Василевский попытался все-таки уладить дело миром и вразумить Соловьева:
- Ну, мне-то, в отличие от тебя нечего терять, все и так знают, кто я есть. А вот ты…
- А ну-ка иди сюда! – Тима грубо схватил Севу за ворот рубашки и швырнул на небольшой столик с неглаженной кучей вещей.
- Перестань! – начал отбиваться Сева. – Ты пьян! Я не хочу!
- Мне плевать, хочешь ты или нет, я хочу… - Тима навалился на паренька, тяжело дыша ему в лицо перегаром.
Тима перехватил севины запястья одной рукой, другой выправляю из джинсов его рубашку.
- Отпусти! Не трогай меня! – отчаянно закричал Василевский.
- Заткнись, придурок! – свободная рука потянулась к его горлу.
Ужас накрыл Севу и он со всей силы, не понятно, откуда взявшейся, отшвырнул Тиму и бросился к выходу. И налетел на распахнувшего дверь Кирилла.
- Что тут… О**еть! Ребят, вы чего?!
- Кир, зачем ты приперся? – бессильно откидываясь на гору вещей, спросил Тима.
- Нам показалось, Севка закричал, и я решил проверить.
- Кирилл, спасибо, что пришел, ты меня просто спас… - заговорил уже немного пришедший в себя Сева.
Кирилл поочередно смотрел то на Севу, то на Тиму, а потом до него вроде начало доходить:
- Тимон, ты его отмудохать, что ли, хотел? Это за то, что он на твой якобы нетрадиционализм намекнул, да? Блин, чувак, было бы из-за чего горячиться! Да ты посмотри на него, он бы даже ответить тебе не смог бы. А маленьких обижать нехорошо, правда, Сев? – рассмеялся Кирилл, подмигивая Василевскому.
Сева нехотя кивнул, косясь в сторону Тимофея. К тому вроде возвращалась способность мыслить здраво.
- Кирюх, уйди, пожалуйста, - уже спокойнее попросил Тима.
Кир взглянул на Севу, тот отрицательно покачал головой, мысленно упрашивая остаться.
- Тим, лучше пойдем к остальным, - увещевал Кирилл. – Ты, по-моему, хватил лишнего. Тебе проспаться надо…
- Не надо мне указывать! – вскричал Соловьев.
- Успокойся! – Кирилл тоже повысил голос, вмиг становясь серьезным. – Сев, ты иди пока. Мы уж тут сами…
Сева поспешил убраться и прикрыть за собой дверь. Он зашел в ванную, умылся и привел себя в порядок.
Вернувшись в гостиную, он застал ребят очень обеспокоенными.
- Что там у вас произошло? – тут же спросил Денис.
- Да так, - уклонился от ответа Сева, - Соловьев перепил немного… Кирилл с ним сейчас разговаривает.
- Дело ясненько, что дело темненько, - протянул Миша. – Слушай, мы тогда пойдем, пожалуй, тебе от нас отдохнуть надо.
- Да, мы пойдем, - подхватили остальные.
- Может, вам такси вызвать? – предложил Сева. – Я заплачу.
- Да нет, не надо, тут же недалеко, мы так дойдем.
- Ну как хотите, - пожал плечами хозяин.
- Ты Киру потом скажи, чтобы мне завтра после двух позвонил, мы с ним на каток собирались, - сказал напоследок Женя.
- Ладно, передам, - на автомате отозвался Сева.
Ребятам действительно сейчас стоило уйти и не имело смысла их задерживать. Закрыв за ними дверь, Сева вернулся в зал. Столик у дивана был откровенно засран. Тарелки, рюмки, чашки из-под кофе, одна наполовину опустошенная бутылка вина, вторая, пустая, вообще под столом валяется вместе с тарой из-под шампанского. И везде разбросаны игральные карты. Родители за такое точно по головке не погладят, нужно срочно прибраться. Хорошо еще, что Мишка забрал с собой остатки водки.
В гостиную вошел Кирилл:
- А где все?
- Ушли только что, - отозвался Сева.
- Понятно… Давай прибраться помогу.
Сева кивнул.
- А где Тима?
- В туалет пошел. Знаешь, я думаю, надо Тимку тут спать положить. Куда он щас пьяный попрется? – предложил Кирилл. – Если ты боишься с ним один оставаться, я, в принципе, тоже могу остаться, ты как?
- Хорошо, - неуверенно протянул Сева, - я тебе тогда в гостиной на диване постелю. А его можно на мою кровать, тогда я на родительской лягу. Только ты поговори с ним опять, - попросил он.
- Не вопрос.
Решив так, Сева стал мыть посуду, а Кирилл решил собрать карты, а заодно открыть балкон и проветрить комнату. Все-таки ему там еще спать.

Закончив с посудой, Сева снова пошел было в зал, но услышал убеждающий в чем-то Тиму голос Кирилла. Скорее всего, он как раз уговаривал того сейчас лечь спать. Сева снова прошел на кухню и осмотрелся. Ах, да, еще нужно стулья обратно принести. Ладно, это чуть позже. Потом еще нужно постельное белье для Кирилла найти. Это тоже подождет…
Ох уж этот Тима! Что на него нашло? Нет, это было действительно обидно! Зачем так напиваться и портить праздник и себе, и другим? То, что он сделал – вполне понятно, но все равно абсолютно неправильно. Да за такое некоторые избирают единственно верный выход: развод и девичья фамилия!
Но все-таки Севе не хотелось вот так радикально все менять… Тем более – это единичный случай. Пока… Кто знает, ведь есть вероятность, что Соловьев в будущем может превратиться в алкоголика… А Севе бы этого очень не хотелось.
На микроволновке было 5:14. Некоторые в это время встают, а вот им пора бы ложиться. Папа сказал, что они с мамой придут утром, но «утро» – понятие растяжимое. Надо бы будильник завести. Часов на девять, ну, максимум на полдесятого.
Подумав об этом, Сева достал из кармана мобильный телефон и поставил время на будильнике, чтобы не забыть.
- Ну, как ты? В норме?
Сева обернулся.
- Я его только что уложил, - оповестил Кирилл. – В твоей комнате, как ты и просил.
- Спасибо, - отозвался Всеволод с явным облегчением, - не знаю, что бы я без тебя делал…
- Не стоит благодарности. На моем месте так поступил бы каждый.
- Не скажи… - вздохнул Сева.
- Ну, не знаю… Это ж до какого состояния надо было нажраться, чтоб на такую фигню кулаки распускать?
- Да все не так было… - возразил Сева, но осекся. Можно ли ему доверять?
- Что ты имеешь в виду? – насторожился Кирилл.
Сева прикидывал, можно ли все-таки этому человеку доверить такой секрет. Эту личную, интимную тайну. С одной стороны – Василевский еще не очень хорошо знал Кирилла, но с другой – сегодня он показал себя с прекрасной стороны. Есть вероятность, что он все поймет и примет, а может быть даже поможет советом… И Сева решился.
- Кирилл, поклянись, что больше никому не расскажешь…
Парень был сильно удивлен, но все же ответил:
- Клянусь.
- Пойдем в зал, я тебе все расскажу…
Так у Севы появился «хранитель тайны» и психоаналитик по совместительству.

***

- Соловьев! – расталкивая Тиму, громко взывает Кирилл. – Подъем!
Побудка длится с минуту. Наконец Тима, немного поотбивавшись и промычав что-то невразумительное, открывает глаза и с недоумением взирает на приятеля.
- Ты чё тут делаешь?! – просипел Тимофей, протирая зенки.
- Тебя бужу, - невозмутимо ответил Кирилл.
- А как ты тут оказался?
- Ты что, ничего не помнишь? Вообще-то мы оба сейчас у Василевского дома.
Тимофей с долей недоверия и страха смотрит сначала на друга, а потом окидывает взглядом комнату. Да, это явно не его апартаменты. Чтобы в его комнате был подобный порядок, нужно как минимум трое суток убираться, не прерываясь на еду и сон. А этот постельный комплект в голубой василек вообще выносит! Да если ему мать такое постелет, он по меньшей мере на нее обидится… Кстати, что там с Севой? Куда он запропастился, он ведь тут хозяин. Может, и он обиделся? На что только? Тима честно попытался вспомнить события минувшей ночи. У него возникло чувство, что у Севы явно были причины обижаться на него.
- Тим, - опять позвал Кирилл.
- А? Да-да, я встаю…
Тимофей, спустив ноги, сел на кровати и схватился за голову, опираясь локтями о колени.
- О-ох! Голова моя бестолковая… Такое чувство, будто по ней колоколом треснули.
- Похмелье – вещь не очень приятная, - отозвался Кирилл, присаживаясь рядом.
- А ты, трезвенник-язвенник, что-то знаешь про похмелье? – покосился на Кира Тимофей.
- Знаю, потому и не пью почти. У меня папаша в свое время знаешь, как в запой уходил? Бывало, даже на неделю…
- Ну, раз ты в этом вопросе такой продвинутый, можешь мне чем-нибудь помочь вот прям щас?
- Могу, только не «вот прям щас», а минут через пять.
В прихожей хлопнула входная дверь, Кирилл покосился на выход.
- Или раньше… Я сейчас, - бросил он Тиме и вышел из комнаты.
Из прихожей до Тимы донеслись приглушенные голоса, но сам разговор парень не смог разобрать. Через минуту опять вошел Кирилл. В руках у него была уже открытая бутылка пива и полный стакан.
- Держи, болезный, - хмыкнул Кирилл, протягивая их Тимофею.
- Благодарствую, - ответил Тима, ухмыльнувшись.
Сделав несколько больших глотков, Соловьев вновь почувствовал себя человеком, а не сомнамбулой.
- А сколько время? – отдышавшись, спросил он Кирилла.
- 10:10, - отозвался тот, бросив взгляд на наручные электронные часы. – Загадывай желание.
- Какое еще желание! – воскликнул Тимофей. – Зачем в такую рань вставать?
- Ну, если ты хочешь, ты можешь дрыхнуть тут и дальше, только я не знаю, что о тебе могут подумать Севкины родители, когда вернуться. А это будет очень скоро, они недавно звонили. Часок, другой – и они здесь.
Тима смутился. Что-то он опять подзабыл, что пока находится в гостях. Похоже, пора собирать манатки и проваливать. Осушив стакан, Тима отдал его вместе с бутылкой Кириллу.
- Можешь допить, там, в таре еще плещется…
Парень отрицательно мотнул головой, отказываясь, и сказал:
- Ты давай одевайся и иди умойся, а потом на кухню приходи. И, это, хотя бы жвачку пожуй. А лучше зубную пасту, - и Кирилл удалился.
Одевшись, Тима дошел до ванной комнаты, так и не повстречав хозяина квартиры. А кириным советом он все-таки воспользовался. Выдавив на указательный палец немного мятной пасты, Тима несколько раз мазнул по передним зубам, потом как можно равномернее распределил ее языком по остальным, и прополоскал рот. Стало гораздо легче, а то такое ощущение, что у тебя не рот, а помойка.
Не дойдя до кухни нескольких шагов, Тима застыл у входа, так как до него донесся голос Севы:
- А тебе хлеб или батон?
Черт! Что делать? Наверно, нужно извиниться перед ним? Вот за что только? Или войти, как ни в чем не бывало, сделать вид, что все как всегда? Или хотя бы морду виноватую состроить? Да, это, пожалуй, будет самое оно.
Тима с видом нашкодившего щенка вошел в кухню. Сева и Кирилл сидели за столом и завтракали. На столе расположились остатки вчерашних салатов и нарезки, фрукты, а также перед мальчишками стояли чашки с кофе и вазочка с вафлями и печеньем.
- Доброе утро, - неуверенно мяукнул Тимофей, поглядывая на Севу.
Тот выглядел немного сердитым, но ответил вполне миролюбиво:
- Доброе утро. Садись завтракать, - он указал на место напротив себя, рядом с Кириллом (тот сидел как бы во главе стола), где уже были приготовлены тарелка с вилкой.
Завтрак проходил молча. Тима положил себе всего понемногу, почти не глядя. Когда его тарелка опустела, Сева спросил:
- Тебе налить кофе или чай?
- Если нетрудно, чай зеленый, - попросил Тима.
- Нетрудно, наверное, - пожал плечами Всеволод, вспоминая, остался ли у них еще зеленый чай, который почти никто в семье не пил.
Он встал и начал рыться в шкафчиках. Наконец нужная пачка отыскалась.
- Есть только в пакетиках, - повернулся Сева к Тимофею.
- Сойдет, - махнул рукой тот.
Опустив чайный пакетик в чашку и залив его кипятком, Сева подал Тиме чай.
- Благодарю, - Тима, чуть ли не залпом, стал пить довольно горячий напиток.
- Осторожней, не ошпарься, - обеспокоенно заговорил Кирилл.
- Да я осторожно, - недовольно отозвался Тима.
«Так, сейчас лучше не нарываться, - мысленно одернул себя Соловьев. – А то мало ли что».
Он стал намного медленнее цедить свой чай. Потянувшись к вазочке с вафлями, Тима бросил взгляд на Севу, который в свою очередь смотрел на Кирилла. И что-то такое было в его взгляде, отчего Тиме стало немного не по себе. Это еще что? Измена среди бела дня?! Да нет, Кир ведь железобетонный натурал. Ну да, толерантный, но все же натурал. Тима взглянул на Кирилла и чуть не подавился вафелькой: тот улыбался Севе. Хотя, что в этом странного? Странным было то, что не было ни малейшего повода для улыбки. Вообще, что веселого в том, что утром первого января надо подниматься ни свет, ни заря, в добровольно-принудительном порядке идти завтракать, а потом, естественно, выметаться?
- Кирилл, - начал Тима преувеличенно громко, - могу я тебя спросить?
- Спрашивай, конечно, - отозвался тот, поворачиваясь к другу.
- Мы домой вместе пойдем, или ты задержишься?
- Зачем мне задерживаться? – удивился Кирилл. – Пойдем вместе.
- Это хорошо, - протянул Тима. – Это очень хорошо…
- Тимох, ну ты чего? – склонил голову Кирилл. – Что тебя раздражает, поделись.
- Да ничего, все нормально, - пожал плечами Соловьев.
- А раз все нормально, тогда давай закругляться. Сейчас пойдем уже, - Кирилл встал из-за стола. – Спасибо, Сев, все было очень вкусно.
- Не за что, Кирюш, - ответил Сева, чуть улыбнувшись.
«Кирюша»?! Тима не мог поверить своим ушам. Никто так обычно Кирилла не называл, а Севке, получается, можно? И Кир его за это не расстрелял на месте? В два укуса прикончив вафлю и выпив залпом уже подстывший чай, Тима тоже встал из-за стола. Буркнув слова благодарности, он пошел одеваться.

Как только парни вышли из подъезда, Тима обратился к Кириллу:
- Слышь, Громов, а почему Севка тебя Кирюшей назвал?
- Он меня еще вчера спросил, как ему можно меня называть, а то постоянно называть меня Кириллом ему вроде как трудновато, - пожал плечами парень. – Я ему сказал, что вы меня обычно либо Киром называете, либо по фамилии. Он сказал, что по фамилии обычно никого называть не любит, а «Кир» грубовато звучит, по его мнению. Вот он и попросил меня так называть. Я ему в виде исключения это позволил. Так что если вдруг твой язык повернется обозвать меня подобным образом – получишь, понял?
- Понял, Кирюш, - ухмыльнулся Соловьев.
- Угу, я смотрю, ты все схватываешь на лету, - откликнулся Кирилл, усмехаясь.
Ребята некоторое время шли молча, но потом Тима все-таки решил спросить:
- Кир, ты ведь знаешь, за что Василевский на меня злится?
- Может, и знаю, - многозначительно пожал плечами Громов.
- И что, не скажешь?
- Думаю, ты сам должен вспомнить. Ну, или позвонить потом Севе, и самому спросить. Но не сейчас. Этак числа пятого ему позвони, глядишь, он к тому времени уже соскучится и быстро тебя простит. Подумай об этом, - парень лукаво улыбнулся и подмигнул другу.
Тима подумал было, что Кирилл говорит так, будто знает все. Ну, абсолютно все. Но ведь этого не может быть, так? Да нет, он просто дал дельный совет, а Тимка уже всего себе напридумывал.
Расставшись с Кириллом, Тима пошел к себе, но дома никого не оказалось. Только на холодильнике обнаружилась примагниченная записка: «Тима, мы у Виктора. Если что – позвони. Мама». Сейчас самым правильным было бы запереться в своей комнате и завалиться спать. Потому что пять (или сколько?) часов сна – маловато, ибо Соловьев не Наполеон и не Сталин, чтобы спать по четыре часа в сутки и при этом высыпаться.
Тима сел на кровать, не расстилая ее и не раздеваясь. Что же все-таки вчера произошло-то? Тима закрыл глаза и откинулся назад, раскинув руки, укладываясь поперек кровати.
Было точно как в «Джентльменах удачи»: «Тут помню, тут – не помню». Хотя, постойте…
Едрыськин корень! Точно, он же его вчера чуть… не изнасиловал! Тима резко сел и схватился за голову. Ой, мамочки! Что ж теперь делать-то?! Само собой, нужно извиниться, но сейчас Тимофей был просто не в состоянии поднять трубку и набрать севин номер. Может, эсэмэску послать? Нет, это глупо. Что он может в ней написать? «Прости, что чуть не изнасиловал тебя вчера»? Бред! Нет, нет. Нужно опять-таки послушать Кирилла, и сделать так, как он говорил. Обычно Тимофей всякие там советы игнорировал, но Кирилл всегда был умным и вообще, он его друг, стало быть, плохого не посоветует. Но ведь Кир не знает истинной причины севиной обиды, правда? Он ведь когда их застукал, подумал, что Соловьев хочет побить Василевского. Значит, пусть и дальше так думает.

***

К вечеру пятого Тима, наконец, решился позвонить Василевскому домой и вымолить прощение. Ему повезло: трубку взял сам Сева.
- Алло.
- Привет, Сев, это я…
- Привет.
- Я… Знаешь, мне так стыдно! Я хочу извиниться перед тобой. Прости меня, пожалуйста, я не хотел, правда. Я не соображал, что делаю… Ты слышишь?
- Слышу. Я знаю, что ты себя не контролировал, но ты же понимаешь, у меня были причины злиться на тебя.
- Я понимаю, прости! Больше этого никогда-никогда не повторится, обещаю! Сев, ты простишь меня?
- Прощу, - вздохнул Сева, подразумевая под этим: «Куда я денусь».
- Спасибо! Ты самый лучший! Ну, не знаю… Просто подарок!
- Да уж… Сюрприз.
Соловьев нервно рассмеялся.
- Сев, давай завтра встретимся? – предложил он.
- Встретимся, - пообещал Сева. – А знаешь… - вдруг задумался он, - подожди, давай я тебе через несколько минут перезвоню, хорошо?
- Ладно, я буду ждать.
- Ага, пока! – и Василевский положил трубку.
Его лицо сейчас просто светилось вдохновением, решимостью, возбуждением и еще чем-то неопределяемым.
- Папа! Пап! – Сева почти вбежал в гостиную, где на диване с газетой устроился Марк Романович.
- Что такое? – поднял взгляд от газеты папа. – Где пожар?
- Нигде. Пап, могу я тебя попросить?
- Ну, проси.
Сева подошел к отцу и, вдруг присев перед ним на корточки, обнял папины колени.
- Ты чего? – удивился папа, откладывая газету в сторону.
- Папа, позволь нам с Тимой поехать завтра к нам на дачу, пожалуйста.
Просьба была действительно неожиданной, и папа глубоко задумался. Сева снизу вверх взирал на отца и, затаив дыхание, ждал ответа.
- И надолго вы хотите поехать? – наконец заговорил папа.
- Ну, может, на сутки… - отозвался сын. – Праздник там справить, и вообще…
Про «вообще» лучше пока даже не задумываться.
- И вообще… - повторил папа, вздыхая. – Что ж, значит, ты у нас уже вырос, да? – он чуть улыбнулся и потрепал сына по голове.
Сева опустил глаза. Конечно, папа знает, ну, или догадывается.
- Пап, так, можно? – уточнил мальчик.
- Да можно, можно. И хватит уже на коленях стоять, поднимайся!
Сева быстро поднялся и сел рядом с отцом на диван. Марк Романович обнял сына одной рукой, другой снова берясь за газету. Сева уткнулся в отцовское плечо и вдруг расплакался.
- Эй! Ну, ты что? Чего ты вдруг, сынок? – газета снова была забыта. Марк обнимал сына, гладя того по спине, плечам и голове. – Ну, поплачь, поплачь, может, легче станет…
Проревев с минуту, Сева начал успокаиваться. Заговорил он тихо, еще изредка икая и шмыгая носом:
- Папуль, ну почему? Почему все так происходит? Зачем… мне нужно было рождаться?! Я же ошибка природы!
- Да что ты такое говоришь?! Какая еще ошибка?! Ты что это выдумал? Перестань так думать! Ты – нормальный…
Сева замотал головой:
- Если бы я был нормальный, то сейчас не просил бы предоставить нам апартаменты! Я все чаще думаю: мне, да и вам с мамой, было бы намного легче, будь я девчонкой!
- Сева, перестань! Нет ничего страшного в том, что ты такой. Да, многим это трудно понять, но мы с твоей мамой принимаем тебя таким, какой ты есть, и любим. Ты же наш сын.
- Спасибо, пап, и я вас очень люблю! – и мальчик крепко обнял отца.
Немного посидев молча, Сева решил идти до конца и сегодня расставить все точки над «i».
- Пап, я должен тебе признаться, - отстранившись от отца начал Сева. – Я спал с Тимой.
- Я догадывался, - после недолгого молчания ответил Марк Романович. – Но я, конечно, надеялся, что это произойдет намного позже.
- И что ты об этом думаешь? – чуть слышно выдохнул Сева.
Марк тяжело вздохнул.
- Знаешь, скажу честно, я не в восторге от твоего Тимы. Но ответь, что, по-твоему, между вами? Любовь? Симпатия? Или, может быть, просто секс?
Сева, разумеется, и раньше думал о подобных вещах, но сейчас…
- Я не уверен на сто процентов насчет Тимы, но я действительно люблю его. И я надеюсь, что он меня тоже. Что я ему, по крайней мере, нравлюсь. И, может быть, в будущем, он сможет по-настоящему меня полюбить. В идеале я вообще хочу, чтобы у нас было как у тебя с мамой.
- Ну, как у меня с мамой, у вас точно не будет, - усмехнулся Марк Романович.
- Почему это?
- Потому, что у твоей матери на момент знакомства со мной было так много поклонников, что она в первое время даже не могла запомнить мое имя! Это потом уж она больше ни на кого не смотрела. После больницы, помнишь?
Сева кивнул. Конечно, он помнил. Ему про это столько раз рассказывали! Его дед, Роман Юрьевич, был главврачом в больнице, куда поступила его мать с сильнейшей ангиной. А папаша потом дни и ночи просиживал у нее в палате…
- А как давно ты с ним спишь? – решил вдруг поинтересоваться папа.
Сева вдруг покраснел, опустил глаза и еле слышно промолвил:
- С октября…
Марк присвистнул.
- Однако… Да, мой мальчик, ты, оказывается, шустрый! Ну, я надеюсь, вы хоть предохраняетесь?
- Разумеется, пап. – Ответил Сева, а потом вдруг начал ни с того, ни с сего, – Знаешь, в первый раз было так больно, мне казалось, что в меня вгоняют раскаленный железный прут… И было очень страшно, я даже заплакал. А он, он не заметил даже… Только продолжал… вбиваться в меня… снова… и снова… А потом, когда он увидел мои слезы, он вдруг изменился. Стал успокаивать. И потом… он сделал меня счастливым…
Марк молчал. Он не мог найти слов. То, что рассказал ему сын, было и странно и страшно одновременно. А страшно было в первую очередь за своего ребенка.
- Папа… - опять подал голос Сева, осторожно поглядывая на отца.
- Да? – папа отвлекся от собственных мыслей.
- Ты злишься на меня?
- За что?
- За то, что я тебе сейчас рассказал. Мне кажется, тебе было неприятно это слышать…
- Всеволод, я на тебя не злюсь. Запомни, пожалуйста, что ты всегда мне можешь рассказать обо всем, что тебя тревожит, и я всегда тебя выслушаю и помогу, чем смогу. Ты понял?
- Понял, пап. Спасибо тебе огромное, - и Сева в очередной раз обнял отца. – Я теперь пойду, обрадую Тиму, ладно? – отстраняясь, пролепетал он.
- Ну, иди, обрадуй, - вздохнул папа.
И сын унесся в свою комнату, где стоял радиотелефон.

***

Следующим утром, шестого января, Сева проснулся рано, в начале восьмого. Было воскресенье, родители еще спали, а Всеволод понял, что уже не уснет. День обещал быть насыщенным. А ночь… Сева улыбнулся своим мыслям. Конечно, лучше не загадывать, но ведь все к этому идет, так?
Так и оставаясь в коричневых пижамных штанах в крупную белую клетку и обычной белой футболке, Сева умылся, а затем прошел на кухню.
На тот момент, когда Сева справился со своей овсянкой и чашкой кофе, часы показывали полдевятого. За окном уже было достаточно светло. Помыв посуду и выключив на кухне свет, Сева снова прошел к себе и сел за компьютер.
Зайдя в дневник, Сева прочитал свою последнюю запись. Она была сделана около трех месяцев назад, в тот самый вечер после их первого раза, и гласила: «Сегодня я стал счастливым…».
Да, давненько Сева сюда не залезал. Открыв окно для новой записи, парень начал печатать…
Что он написал, неизвестно, но, похоже, это было что-то очень личное, ибо запись была для всех закрытой, и после выхода из дневника Сева выглядел довольным.

***

К дачному поселку парни подошли уже в сумерках. Этот район нельзя было даже назвать поселком в полном смысле слова. Скорее, это был пригород. Местечко в пятнадцати минутах от железной дороги, которая в свою очередь находилась прямо на краю города. Частные, в большинстве своем деревянные дома тянулись стройным рядком, некоторые в один, некоторые в два этажа. Из этого ряда выделялись несколько домов. Они были каменные, большие, и по всему было видно, что это дома людей состоятельных. Один из таких принадлежал Василевским.
- Вот это домик вы себе отгрохали! – не сдержавшись, присвистнул Соловьев.
- Обычный дом, - откликнулся Сева, пожимая плечами.
- Обычный?! Да в нем наверно круглый год жить можно! У вас тут все удобства, да?
- Все.
- И даже туалет не на улице?
- В доме.
- И отопление?
- И отопление.
- Да у вас не просто какая-то дача, а самый натуральный загородный дом!
- Ну, в общем, да, - согласился Всеволод.
- Крутота! – подвел итог Тимофей.
Ребята прошли к дому через черные железные ворота. Он представлял собой двухэтажное светло-серое строение довольно внушительных размеров с зеленой черепицей на крыше. Рядом справа стоял гараж. За домом был сад, в настоящую пору запорошенный снегом, а также вблизи от дома была построена двухэтажная баня с сауной и бассейном, которым пользовались только летом. Второй этаж бани был жилой, и в летнюю пору там могли ночевать гости, которых любили приглашать сюда родители. Но сейчас мальчикам было не до какой-то там бани. Они не за этим сюда приехали.
Отперев входную дверь, Сева пропустил Тиму вперед с обычными в такой момент словами:
- Проходи, располагайся, будь как дома.
- Ага. Но не забывай, что в гостях, - откликнулся Тима, осматриваясь.
Раздевшись, Сева сначала включил все перекрытые на время отлучки удобства, а потом решил показать Тиме дом. На первом этаже обнаружилась довольно большая кухня, она же столовая, зал с электрокамином и ванная комната, объединенная с туалетом. На втором этаже были спальни, севина и родительская, а также папин кабинет.
После небольшой экскурсии ребята расположились в зале. Сева включил камин, а потом предложил Тиме перекусить, так как уже подходило время ужина. Еду, заботливо припасенную Светланой Анатольевной, они привезли с собой. Пакетики и баночки с разными вкусностями были распакованы и поочередно помещены в микроволновку.
Сидя в зале на диване перед телевизором, ребята смотрели DVD и ужинали. Но вот тарелки опустели, и фильм уже подошел к концу. Сева отнес посуду на кухню и вынул диск из DVD-проигрывателя.
Время было детское, восемь часов. Сева предложил еще что-нибудь посмотреть, но Тима отказался. В гостиной помимо камина и телевизора стояло старое черное фортепиано. Тима уже давно обратил на него внимание, просто не спрашивал, а теперь спросил:
- А кто у вас на пианино играет?
- Многие, - пожал плечами Сева. – Обычно мама садится.
- А ты музицируешь?
- Я так, изредка.
- А сейчас можешь чё-нить сбацать?
- В принципе, могу.
Они подошли к инструменту. Тима облокотился на него, приготовившись слушать, а Сева сел на круглый вертящийся стул и поднял крышку фортепиано. Занеся руки над клавиатурой, он вдруг осторожно опустил пальцы на клавиши и погладил их.
- Я давно не играл. Мне нужно настроиться, - будто оправдываясь, сказал он.
Глубоко вздохнув, Сева снова занес руки над клавиатурой, и из-под его изящных длинных пальцев по комнате поплыли звуки знакомой мелодии. Тима много раз слышал ее, но сейчас никак не мог вспомнить ни композитора, ни названия, а ведь оно точно было.
Но вот музыка закончилась, и Сева положил ладони на колени, отдыхая.
- Класс! – чуть слышно восхитился Соловьев. – А что ты сейчас играл?
- «К Элизе» Бетховена.
- Здорово… А еще можешь что-нибудь сыграть? У тебя так хорошо получается…
- Хм, спасибо. Но я уже почти все забыл… Если хочешь, я ноты могу поискать?
- А, тогда не надо… - отозвался Тима. – Пойдем, присядем, - предложил он.
- Ну, пойдем, - отозвался Всеволод.
Они сели на софу перед камином, от которого веяло приятным теплом. Тима вдруг непроизвольно вздрогнул и клацнул зубами. Такое бывает, вроде бы тебе тепло, и тут – бац!
- Ты замерз? – тут же забеспокоился Сева.
- Да нет, ничего, - попытался успокоить его Тимофей, но тот уже вскочил и бросился к выходу со словами:
- Сейчас плед принесу.
Василевский притащил из своей спальни огромный теплый плед в черную и рыжую клетку, который содрал со своей кровати, и накрыл их обоих.

Да уж, это было очень романтично. Как в какой-нибудь мелодраме. Двое влюбленных сидят у каминчика, закутавшись в теплый плед, и целуются. Им не хватает только горячего шоколада или, на худой конец, чая. Эти дурацкие мысли пронеслись в голове Соловьева, но потом он полностью отдался чувствам, нежно целуя партнера.
Тимины руки вдруг перестали обнимать Василевского, проскользнули под плед, и Сева почувствовал, как он расстегнул пуговицу на его джинсах.
- Ты хочешь прямо здесь? – прошептал Василевский, поднимая на Тиму глаза.
Тот только хитро улыбнулся и опять поцеловал парня.
- Пойдем в спальню? – опять зашептал Сева, отрываясь от него. – Ну, пойдем?
Тима только согласно мукнул, не переставая покрывать короткими поцелуями его лицо и шею.
Сева решительно отстранился от Тимофея, встал и, стащив с него плед, направился в родительскую спальню, где стояла двуспальная кровать.
Открыв дверь, Сева начал шарить по стене в поисках выключателя, но подоспевший сзади Тима перехватил его руку.
- Не зажигай свет, - попросил он.
- Но я же ничего не увижу, - попытался возразить Сева.
- А зачем тебе что-то видеть? – Тима закрыл дверь.
Стало совсем темно, только лунный свет чуть пробивался сквозь тучи.
- Может и шторы задернуть? – предложил Тимофей.
- Не волнуйся, соседи сюда только на лето приезжают, - заверил его Сева. – Там сейчас никого нет.
- А, ну тогда ладно.
Тима взял плед из севиных рук и кинул на кровать, снова поцеловал Севу, а потом начал его раздевать. На пол полетел свитер, затем рубашка. Василевский не отставал от Тимы, и вот уже на Соловьеве только джинсы.
- Вот черт! – вдруг выругался Тимофей. – Я забыл презик в сумке.
- А давай попробуем без него? – предложил вдруг Сева.
- Ага, и без смазки, - усмехнулся Соловьев. – Я сейчас…
- Ну, подожди! – отчаянно воззвал Сева, цепляясь за тимину руку. – Не убивай ты романтику!
Тима рассмеялся.
- Романтик ты мой! – он притянул Севу к себе и чмокнул в нос.
- Ну, послушай ты меня хоть раз, - попросил Сева, высвобождаясь из тиминых объятий.
Подойдя к ночному столику, он зажег ночник.
- Смотри, сколько мама здесь всяких кремов оставила, выбирай любой.
Тима ухмыльнулся:
- А ты экстримал, Василевский! А вот я в тебя кончу, мы всю постель испачкаем…
- А я потом все в стирку брошу, - нашелся Сева. – Делов-то – машинку включить.
- Ну, посмотрим… - Тима подошел к столику и начал перебирать тюбики и флакончики. – Так… Это чё за хрень… О! Нет… Вот, этот вроде хороший.
Взяв один из тюбиков, Тима бросил его на постель, и снова подошел к Севе.

Тимофей уложил Севу на кровать и стянул с него носки и джинсы вместе с бельем. Потом быстро снял с себя оставшуюся одежду и подобрался к Севе. Снова начались горячие поцелуи и жаркие объятия. После этого Тима, проложив цепочку поцелуев от севиной шеи и плеч по груди и животу, опустился до пупка, покружил вокруг него языком, а затем, все так же ведя языком по узкой дорожке волос, подобрался к члену.
Лизнув головку, тем самым вызвав полувздох-полувсхлип парня, Тима взял в рот его член. Тем временем его руки тоже были заняты: левой он гладил яички и промежность, а правая рука медленно скользила вверх по телу партнера. Тима дотянулся до шеи Севы и погладил кончиками пальцев. Сева в свою очередь положил ладонь на руку Тимы, их пальцы переплелись, а другую руку Всеволод запустил в шевелюру Соловьева.
Через некоторое время оторвавшись от своего занятия, Тима как можно шире развел в стороны севины ноги, облизнул два пальца, и его рука оказалась около заднего прохода любовника. Чуть погладив его анус, Тима осторожно ввел указательный палец, при этом внимательно всматриваясь в лицо Севы.
Василевский, поморщившись, попытался улыбнуться. Тима улыбнулся в ответ, а затем потянулся к севиным губам. Тот с готовностью ответил на поцелуй, обнимая его. Не отрываясь от партнера, Тима добавил еще один палец, Сева прерывисто вздохнул от неожиданности, а Соловьев сильнее вдавил севину голову в подушку.
В этот момент Сева вспомнил про крем, и стал шарить в его поисках по одеялу. Нащупав пропажу, он просто легонько дотронулся тюбиком до предплечья Тимофея. Тима сразу понял безмолвную просьбу.
На этот раз он лишь пару раз мазнул Севе между ягодиц, потом смазал свой член и отложил крем. А затем стал медленно погружаться в Севу.

Парни не спали до глубокой ночи. Сделав еще несколько заходов с небольшими передышками и испробовав разные позы, они все-таки уснули.
Утром первым проснулся Тима. Часы на стене показывали начало одиннадцатого. Потянувшись, парень ненароком задел оголенное плечо Севы. Он испугался было, что мог потревожить его сон, но все обошлось. Повернувшись к Тиме спиной, Сева продолжал тихонечко посапывать. Облегченно вздохнув, Соловьев подобрался к нему поближе, натянул на парня одеяло до самого подбородка и легонько чмокнул в щеку. Сева чуть улыбнулся во сне.
Праздно провалявшись еще несколько минут, Тима все-таки решил встать. Осторожно выбравшись из-под одеяла, Тимофей натянул трусы и спустился вниз. Приведя себя в порядок в ванной комнате, Тима прошел на кухню. Он еще вчера успел здесь немного освоиться. Налив в электрический чайник воды, он включил его и заглянул в холодильник. Там обнаружились остатки вчерашнего ужина и что-то, подразумевающее нынешний завтрак.
И тут Тиме в голову пришла мысль: «А что если подать завтрак в постель?». Неплохая ведь идея? Соловьеву вдруг захотелось быть сегодня романтичным. Точнее продолжить играть роль романтического героя для своего любимого. Раньше он обычно вел себя с ним грубовато, да что там, просто грубо. Но вчера было не так. Вчера он был принцем из сказки, защитником. А теперь можно побыть крестной феей! Но вместо тыквы и хрустальных туфелек будет обычный завтрак.
Заварив кофе и нарезав бутербродов, Тима как можно красивее, по его мнению, разместил все это на подносе и отправился наверх. Осторожно открыв дверь, Тима зашел в спальню. Сева еще спал. Поставив поднос на ночной столик, Тима присел на кровать рядом с Севой. Нет, будить его не хотелось ни в коем случае. Оставалось надеяться, что он вскоре проснется сам, а кофе еще не успеет остыть. Да, похоже, он поторопился с завтраком. Или все же нет? Василевский вдруг задвигался и открыл глаза, но тут же снова зажмурился от яркого света. Зевнув и потянувшись, он снова открыл глаза, все еще часто моргая. Наконец заметив сидящего рядом Тиму, он улыбнулся и протянул к нему руку.
Взяв Севу за руку, Тимофей негромко сказал:
- Привет, соня, - и поцеловал его в ладонь.
Сева тихонько засмеялся, а потом чуть слышно произнес:
- Доброе утро.
- С Рождеством! – улыбнулся Тимофей и, теперь наклонившись к севиному лицу, легонько поцеловал его в губы.